6-Я Радиологическая Больница Москва Привозили Пожарных С Чернобыля

Первые жертвы аварии на Чернобыльской АЭС

Из двух имевшихся приборов на 1000 рентген в час один вышел из строя, а другой оказался недоступен из-за возникших завалов. Поэтому в первые часы аварии были неизвестны реальные уровни радиации в помещениях блока и вокруг него. Неясным было и состояние реактора.

Пожарные не дали огню перекинуться на 3 блок (у 3 с 4 блоком единые переходы). Из средств защиты у пожарных была только боевка (брезентовая роба), каска и рукавицы. В противогазах КИП-5 было невозможно работать из-за высокой температуры горения. Их пожарные поснимали в первые 10 минут. Вместо огнестойкого покрытия (как было положено по инструкции) крыша машинного зала была залита обычным горючим битумом. Примерно к 2 часам ночи появились первые пораженные из числа пожарных. У пораженных стала проявляться слабость, рвота, «ядерный загар», после снятия рукавиц снималась и кожа с рук. Помощь им оказывали на месте (медпункт станции), потом переправляли в городскую больницу Припяти. Практически не пострадали водители пожарных автомобилей. 27 апреля первую группу пораженных (28 человек) отправили самолетом в Москву (6-я радиологическая больница).

RSSPB › Блог › 1

Увидел вчера ссылку в одной из групп на д2 и не могу с Вами не поделиться. О таких невероятных вещах, о такой человеческой трагедии должны знать как можно больше людей… Самая страшная сторона чернобыльской катастрофы.
Текста много, но оно того стоит…

Самого взрыва я не видела. Только пламя. Все, словно светилось… Все небо… Высокое пламя. Копоть. Жар страшный. А его все нет и нет. Копоть от того, что битум горел, крыша станции была залита битумом. Ходили, потом вспоминал, как по смоле. Сбивали пламя. Сбрасывали горящий графит ногами… Уехали они без брезентовых костюмов, как были в одних рубашках, так и уехали. Их не предупредили, их вызвали на обыкновенный пожар… Четыре часа… Пять часов… Шесть… В шесть мы с ним собирались ехать к его родителям. Сажать картошку. От города Припять до деревни Сперижье, где жили его родители, сорок километров. Сеять, пахать… Его любимые работы… Мать часто вспоминала, как не хотели они с отцом отпускать его в город, даже новый дом построили. Забрали в армию. Служил в Москве в пожарных войсках, и когда вернулся: только в пожарники! Ничего другого не признавал. (Молчит.) Иногда будто слышу его голос… Живой… Даже фотографии так на меня не действуют, как голос. Но он никогда меня не зовет… И во сне… Это я его зову…
Семь часов… В семь часов мне передали, что он в больнице. Я побежала, но вокруг больницы уже стояла кольцом милиция, никого не пускали. Одни машины «Скорой помощи» заезжали. Милиционеры кричали: машины зашкаливают, не приближайтесь. Не одна я, все жены прибежали, все, у кого мужья в эту ночь оказались на станции. Я бросилась искать свою знакомую, она работала врачом в этой больнице. Схватила ее за халат, когда она выходила из машины:

В тени Чернобыля: Подлинная история пожарного Василия Игнатенко и его преданной Людмилы

Людмила заставляла его мечтать, даже заставила мужа придумать имя будущему ребёнку: если девочка – Наташа, мальчик – Вася. Правда, Людмила на Васю не согласилась. Как будто и не было в их жизни всего этого ужаса. Но он никуда не делся.

В сериале «Чернобыль» этот эпизод описан немного по-другому. Там Людмила стоит у распахнутого окна и описывает мужу виды Москвы. И беззвучно плачет, потому что перед ней – только серая стена. Зачем авторы фильма построили эту стену? Можно только предположить, что таким образом они хотели показать отношение властей к людям.

Рекомендуем прочесть:  Доплаты Малоимущим Семьям С Детьми 2022 Челябинск

LJ Magazine

Через два месяца я приехала в Москву. С вокзала – на кладбище. К нему!
И там на кладбище у меня начались схватки… Только я с ним заговорила… Вызвали «Скорую»… Рожала я у той же Ангелины Васильевны Гуськовой. Она меня еще тогда предупредила: «Рожать приезжай к нам». На две недели раньше срока родила…
Мне показали… Девочка… «Наташенька, – позвала я. – Папа назвал тебя Наташенькой». На вид здоровый ребенок. Ручки, ножки… А у нее был цирроз печени… В печени – двадцать восемь рентген… Врожденный порок сердца… Через четыре часа сказали, что девочка умерла… И опять, что мы ее вам не отдадим! Как это не отдадите?! Это я ее вам не отдам! Вы хотите ее забрать для науки, а я ненавижу вашу науку! Ненавижу! Она забрала у меня сначала его, а теперь еще хочет… Не отдам! Я похороню ее сама. Рядом с ним… (Молчит.)
Все не те слова вам говорю… Не такие… Нельзя мне кричать после инсульта. И плакать нельзя. Потому и слова не такие… Но скажу… Еще никто не знает… Когда я не отдала им мою девочку… Нашу девочку… Тогда они принесли мне деревянную коробочку: «Она – там». Я посмотрела… Ее запеленали… Она в пеленочках… И тогда я заплакала: «Положите ее у его ног. Скажите, что это наша Наташенька».
Там, на могилке не написано: Наташа Игнатенко… Там только его имя… Она же была без имени, без ничего… Только душа… Душу я там и похоронила…
Я прихожу к ним всегда с двумя букетами: один – ему, второй – на уголок кладу ей. Ползаю у могилы на коленках… Всегда на коленках… (Бессвязно). Я ее убила… Я… Она… Спасла… Моя девочка меня спасла, она приняла весь радиоудар на себя, стала как бы приемником этого удара. Такая маленькая. Крохотулечка. (Задыхаясь) Она спасла… Но я любила их двоих… Разве… Разве можно убить любовью? Такой любовью!!… Почему это рядом? Любовь и смерть… Вместе… Кто мне объяснит? Ползаю у могилы на коленках… (Надолго затихает).

Спрашиваю: «Васенька, что делать?» – «Уезжай отсюда! Уезжай! У тебя будет ребенок». А я – беременная. Но как я его оставлю? Просит: «Уезжай! Спасай ребенка!» – «Сначала я должна принести тебе молоко, а потом решим». Прибегает моя подруга Таня Кибенок… Ее муж в этой же палате… С ней ее отец, он на машине. Мы садимся и едем в ближайшую деревню за молоком. Где-то три километра за городом… Покупаем много трехлитровых банок с молоком… Шесть – чтобы хватило на всех… Но от молока их страшно рвало… Все время теряли сознание, им ставили капельницы. Врачи почему-то твердили, что они отравились газами, никто не говорил о радиации. А город заполнился военной техникой, перекрыли все дороги… Перестали ходить электрички, поезда… Мыли улицы каким-то белым порошком… Я волновалась, как же мне завтра добраться в деревню, чтобы купить ему парного молока? Никто не говорил о радиации… Только военные ходили в респираторах… Горожане несли хлеб из магазинов, открытые кульки с булочками… Пирожные лежали на лотках…

Чернобыльская молитва

В десять утра умер оператор Шишенок… Он умер первым… В первый день… Мы узнали, что под развалинами остался второй – Валера Ходемчук. Так его и не достали. Забетонировали. Но мы еще не знали, что они все – первые.

Самого взрыва я не видела. Только пламя. Все словно светилось… Все небо… Высокое пламя. Копоть. Жар страшный. А его все нет и нет. Копоть оттого, что битум горел, крыша станции была залита битумом. Ходили, потом вспоминал, как по смоле. Сбивали огонь, а он полз. Поднимался. Сбрасывали горящий графит ногами… Уехали они без брезентовых костюмов, как были в одних рубашках, так и уехали. Их не предупредили, их вызвали на обыкновенный пожар…

6-Я Радиологическая Больница Москва Привозили Пожарных С Чернобыля

Все не те слова вам говорю. Не такие. Нельзя мне кричать после инсульта. И плакать нельзя. Потому и слова не такие. Но скажу. Еще никто не знает. Когда я не отдала им мою девочку. Нашу девочку. Тогда они
принесли мне деревянную коробочку: «Она — там». Я посмотрела. Ее запеленали. Она в пеленочках. И тогда я заплакала: «Положите ее у его ног. Скажите, что это наша Наташенька». Там, на могилке не написано: Наташа Игнатенко. Там только его имя. Она же была без имени, без ничего. Только душа. Душу я там и похоронила.

Рекомендуем прочесть:  Имеют Ли Право Получить Чернобыльский Сертификат Человек С Удостоверением С Указанием Зоны С Правом На Отселения

На следующий день, когда я пришла, они уже лежали по одному, каждый в отдельной палате. Им категорически запрещалось выходить в коридор. Общаться друг с другом. Перестукивались через стенку. Точка-тире, точка-тире. Врачи объяснили это тем, что каждый организм по-разному реагирует на дозы облучения, и то, что выдержит один, другому не под силу. Там, где они лежали, зашкаливали даже стены. Слева, справа и этаж под ними. Там всех выселили, ни одного больного. Под ними и над ними никого. Три дня я жила у своих московских знакомых. Они мне говорили: бери кастрюлю, бери миску, бери все, что надо. Я варила бульон из индюшки, на
шесть человек. Шесть наших ребят. Пожарников. Из одной смены. Они все дежурили в ту ночь: Ващук, Кибенок, Титенок, Правик, Тищура. В магазине купила им всем зубную пасту, щетки, мыло. Ничего этого в больнице не было. Маленькие полотенца купила. Я удивляюсь теперь своим знакомым, они,
конечно, боялись, не могли не бояться, уже ходили всякие слухи, но все равно сами мне предлагали: бери все, что надо. Бери! Как он? Как они все? Они будут жить? Жить. (Молчит). Встретила тогда много хороших людей, я не всех запомнила. Мир сузился до одной точки. Укоротился. Он. Только он.

Вдова Героя Советского союза

Они ходили по Припяти, взявшись за руки, даже во сне он не отпускал ее руку. Мечтали поехать вместе в Москву, где Василий проходил срочную службу в пожарных войсках. Он влюбился в этот город и хотел показать его жене: «Мы обязательно поедем посмотреть Москву». Людмила подумала, что уже втроем. Она была беременна.

Когда Гуннар Бергдал работал над фильмом, он получил письмо от некоей Бригитты Олсон, живущей в непосредственной близости от атомной станции в Рингхолс: «…Я забрала в почтовом ящике свежую партию таблеток йода для тех членов нашей семьи, которым еще не исполнилось сорока. В сотый раз прочитала знакомую инструкцию: услышав сигнал тревоги, оставайтесь в помещении, закройте двери, окна и вентиляцию, заведите в дом всех домашних животных (коров тоже, если возможно). Я не представляю, как буду смотреть в глаза своему псу, когда он станет проситься на улицу. Пес ни за что не пописает в доме, тем более когда вся семья в сборе. Он скорее умрет от стыда. ».

Неудобные тайны Чернобыля: Все, кого лечили в Москве — умерли

***
Много лет спустя методика доктора Гейла была признала ошибочной и — позже — преступной: в США его ждал скандал на уровне Конгресса, а в СССР наконец выяснили, что он — просто военный врач без медицинского образования, ставивший эксперименты на людях.

Обожаю разматывать клубки и сопоставлять истории. Например, старенькое забытое интервью с Анной Губаревой, онкологом Киевского института радиологии и онкологии, принимавшей первых ликвидаторов, завело меня в тьмутаракань поисковых запросов и многочисленных свидетельств.

Перипетии судьбы пожарного Чернобыльской АЭС Василия Игнатенко

В тот день она поехала на похороны коллеги мужа. Людмилы не было всего три часа. Когда она вернулась, Василий Игнатенко уже умер. Она успела с ним попрощаться: он всё еще был в специальной камере, где находился в последние дни. В цинковый гроб Василия Игнатенко положили в парадной форме, но босиком: ему не смогли подобрать обувь, настолько распухли ноги. Но облачили в парадную форму. Хоронили на Митинском кладбище в запечатанном цинковом гробу.

Была крохотная надежда, что ему поможет пересадка костного мозга. Донором мог стать кто-то из родственников. Лучше всех подошла его 14-летняя сестра Наташа, но Василий воспротивился: она слишком маленькая, ей операция повредит. Донором стала старшая сестра Людмила. Но пересадка не помогла.

Рекомендуем прочесть:  Как расторгнутьстраховой вклад всбербанке

Взрыв на Чернобыльской АЭС

Кроме того, часто звучали мнения о такой причине взрыва, как диверсионная акция, которая была спланирована США и тщательно скрыта правительством СССР. В пользу этой версии говорят фотографии взорвавшегося энергоблока с военного американского спутника, чудесным образом оказавшегося в нужном месте именно тогда, когда произошел взрыв на Чернобыльской АЭС. Опровергнуть или подтвердить эту теорию очень сложно, а потому данная версия так и остается догадкой. Остается лишь подтвердить, что действительно в 1986 году взрыв Чернобыльской АЭС повлек за собой выведение из строя секретных объектов.

Начался взрыв на Чернобыльской АЭС, дата которого запомнится человечеству на века, с пожара в энергоблоке №4, сигнал о котором поступил на пульт управления в 1.24 ночи. Пожарный караул оперативно приступил к тушению, успешно справившись с возгоранием к 6 часам утра, благодаря чему огонь не смог распространиться на блок №3.

Сценарий классного часа, посвященного Чернобыльской катастрофе

28 пожарных, ничего не объясняя их родственникам, спецрейсом отправили в Москву в шестую радиологическую больницу. Людмила помчалась за ними. Жила она у своих знакомых. Каждый день с утра — на базар, потом сварить бульон на шестерых и с шестью пол-литровыми банками через всю Москву бежать в больницу. Купила им зубную пасту, полотенца, щетки, мыло — у ребят ничего не было. Она не знала, что клиника течения лучевой болезни всего 14 дней. Страшных дней.

К утру им удалось локализовать пламя и потушить его. Но самое страшное было ещё впереди. Четвёртый реактор был полностью разрушен, по всей территории АЭС были разбросаны куски урана и графита, излучающие радиацию.

Михаил Кучко

[29] Михаил Кучко. Чернобыль: 30 лет спустя. Сельская газета. 21 марта 2022 года. URL: http://belniva.sb.by/chtoby-pomnili/article/chernobyl-30-let-spustya.html . Копия, скриншоты: URL: http://avkrasn.ru/article- 3946.html

Она сразу меня спросила:
– Миленькая моя! Миленькая моя… Дети есть?
Как я признаюсь?! И уже понимаю, что надо скрыть мою беременность. Не пустит к нему! Хорошо, что я худенькая, ничего по мне незаметно.
– Есть. – Отвечаю.
– Сколько?
Думаю: «Надо сказать, что двое. Если один – все равно не пустит».
– Мальчик и девочка.
– Раз двое, то рожать, видно, больше не придётся. Теперь слушай: центральная нервная система поражена полностью, костный мозг поражён полностью…
«Ну, ладно, – думаю, – станет немножко нервным».
– Ещё слушай: если заплачешь – я тебя сразу отправлю. Обниматься и целоваться нельзя. Близко не подходить. Даю полчаса.

Жизнь и смерть в Чернобыле (25 фото)

Москва. Информационное агентство ТАСС публикует сообщение только для зарубежных СМИ: «На Чернобыльской АЭС, расположенной на территории Украинской ССР рядом с границей Белорусской ССР, произошла авария. Погибло два человека. Последствия аварии ликвидируются, для установления причин случившегося создана правительственная комиссия».

Первый замдиректора Института имени Курчатова Валерий Легасов просыпается в своей московской квартире. За окном солнечное утро. Легасову хочется отправиться за город с женой, но нужно ехать на совещание (партхозактив) в Министерство среднего машиностроения, курирующее атомную энергетику.

Отрывки из подлинного объявления о временной эвакуации из Припяти, 27 апреля 1986 года

Сорок девять тысяч жителей Припяти и тысячи из близлежащих поселков и деревень знали об аварии, а персонаж (П) рассуждает о государственной тайне. Государственной тайной в то времямогли быть какие-то сведения о причинах аварии. Но Людмила (П) об аварии и ликвидации аварии знала только то, что был «страшный жар», пожарные отправились на АЭС «в одних рубашках» и «сбрасывали ногами горящий графит ногами».

Версия Денисовой[16]: «Если бы не еще одна случайность, она(Людмила Андреевна Игнатенко — А.К.)не нашла бы мужа так быстро. В припятской пожарной части Люда встретила одного генерала. «Куда их увозят?» – взмолилась она. «Я пока не знаю, но вот вам мой телефон, это единственная линия, которая будет работать в городе. Позвоните мне, я постараюсь узнать». Люда дозвонилась до него только утром 28 апреля, уже из аэропорта. Он сдержал свое обещание и сообщил ей, что шестерых пожарных привезли в радиологическое отделение шестой клинической больницы».

Мария
Юридический опыт - 15 лет.
Оцените автора
Отвечает на юридические вопросы юрист с 15 летним стажем