Администрация города Бердска
-Знаете, у меня нет такого чувства, что это праздник. Потому что победу мы там не одержали. Врага не было. То, что реактор закрыли саркофагом — хорошо, но он разрушается постепенно. Но когда саркофаг сделали — кстати, сибирские ребята его создали, — мы гордились. В течение года тогда саркофаг был сделан.
-В Чернобыле улицы поливали специальным раствором, смывали радиацию. Особо «проблемные» места, где «фонило» поливали «патокой», которая склеивала частицы пыли. Радиоактивные элементы быстрее распадаются под солнечными лучами, поэтому над Припятью летали самолеты, которые распространяли химикаты против образования туч. Использовали самые современные технологии того времени.
Больница В Москве Где Лечили Чернобыльцев
В заседании Городского собрания приняли участие 225 чернобыльцев-пациентов ГБУ ГП №220, делегированных на данное мероприятие от 120 районных отделений РОО «Союз Чернобыль Москвы», главный врач ГП №220 Шастина В.Р. и её замы — Скибин Г.Ф. и Кандрин И.Н., от Департамента здравоохранения Стешенко М.Л.
Ребенок — самое главное в жизни каждого родителя, а здоровье ребенка — самое ценное сокровище. Но если вдруг ребенок заболевает и возникает необходимость госпитализации ребенка в больницу, Вы должны знать о своих правах и о том, чего ожидать и к чему готовиться в подобной ситуации.
Чернобылец Виктор Погудин: «Поразила опустевшая Припять»
И снайперы стреляли. Был один случай: в медицинскую аптечку, которая находится за пилотом, прилетела пуля. И она в аптечке, как в миксере, крутилась – вертелась. Там ампулы, бинты, зелёнка и получилась большая смесь пыли. Она пробила, вошла туда и все превратила в пыль.
— Когда молодой, чего бояться? Всё хорошо. Радиацию же не видно и не слышно. Нас предупредили, конечно, быть осторожнее, куда попало не лезть. Вот мы сильно и не лезли. Помню, что в 30-километровой зоне во всех магазинах собрали все продукты и уничтожили их в могильниках. Нормальные продукты, но кто знает, какое они получили облучение.
Форум чернобыльцев
«Государственное бюджетное учреждение здравоохранения Московской области «Московский областной госпиталь для ветеранов войн» оказывает специализированную медицинскую помощь по программе ОМС ветеранам войн и лицам, приравненым к ним по льготам (Федеральный закон от 12.01.1995 N 5-ФЗ (ред. от 28.06.2022) «О ветеранах»).
Не важно как он называется, главное чернобыльцам туда «Зеленый свет» и достойный приём и госпитализация. Поэтому я и говорю, что не надо обобщать. А у Анатолия очередной ливень из эмалированных тазиков прошел. У них там аномальная территория. Постоянно чудн Ы е ливни идут и, он постоянно под них попадает. А зонтиков от таких дождей в продаже нету. Поэтому бац, бац тазиком по башке, последствия сам знаешь какие, а ничего МО-шного рядом нету. Вроде бы Московская область и Столица в сотне километров, а живут как в тундре. В общем сплошная непруха.
Плакать на кладбище запрещали»
И только когда в сентябре с полей убрали урожай свеклы и картошки, их переселили в деревню в Буда-Кошелевском районе, примерно в 50 километрах от Гомеля. Там им предоставили отдельный дом. Пожив в нем с год, семья снова вернулась в Брагин.
Сегодня Людмила живет в Киеве, мама Василия и младшая сестра Наташа — в городе Березино в Беларуси. Наталья работает в МЧС, мама, Татьяна Петровна, — на пенсии, ей 76 лет. О Василии журналистам она рассказывает не в первый раз, но все равно голос дрожит.
В Чернобыле была не авария, а война
— В Чернобыле была не авария, а война против своего народа, — уверен Василий Тимченко. — Туда потоком гнали людей сгребать радиоактивную землю, мыть, чистить — хотя достаточно было выселить население, закрыть реактор саркофагом и обнести все колючей проволокой. Все остальное — это просто зря погубленные жизни и человеческие судьбы. Никто никого не спрашивал, хотят ли они ехать, толком ни о чем не предупреждали, вместо лучевой болезни ставили другие диагнозы — и по ним лечили совершенно другие болезни.
В тот раз мы выселили всех за четыре дня, и я уехал домой. Все это время я был в своей одежде — никто даже не сказал, что ее нельзя везти обратно. Хорошо хоть уже в Сумах подсказали, что ее нужно уничтожить. Через месяц снова отправляли милиционеров — по три участковых из каждой области. Теперь мы уже кое-что понимали — но о том, чтобы отказаться, речь не шла. Для отправки выбирали самых надежных, обязательно коммунистов, идейно стойких, которые честно выполняли бы свое задание. Как выяснилось, мы приехали бороться с мародерами, орудовавшими в опустевшем городе. Жители туда так и не вернулись, зато поблизости было много солдат-срочников и «партизан», призванных из резерва. Некоторые ночью выбивали двери, забирали ценности. Мы их ловили, передавали в горотдел. Я был старшим участковым Припятского ГОВД, пробыл в Припяти еще месяц и 12 дней. Двое участковых, приехавших из Сумской области вместе со мной, не пробыли и недели — как выяснилось, у них уже были какие-то заболевания, и под воздействием радиации они сразу дали о себе знать. Меня же, я думаю, спасло то, что я тогда серьезно занимался спортом. Выездной Припятский горотдел милиции располагался в селе Тормаховка за 60 км от Припяти, оно не входило в Чернобыльскую зону. Там мы жили, питались, проводили свободное время, а утром выезжали в Припять.
Во имя чего умер ликвидатор, который тушил пожар на ЧАЭС
Когда на Чернобыльской АЭС случилась авария, бригаду, где был Василий, вызвали тушить пожар первыми. Игнатенко в ней был единственным белорусом. На следующий день пожарных уже отвезли в Борисполь, а затем — в больницу в Москву. Где именно они находились, родным сразу не сообщили, как, впрочем, и то, что на самом деле произошло на станции.
Адрес больницы узнали через руководство МЧС в Киеве. Людмила и отец Василия полетели к нему на самолете из Гомеля. Здороваться за руку, целоваться, обниматься с Василием в клинике запрещали. В палату к нему тоже не пускали. Но родным удавалось видеться с ним.
Сколько стоит долг
Солдаты работали в противогазах, прорезиненных костюмах, на ноги надевали бахилы. Личных дозиметрических приборов не полагалось. Никому даже не приходило в голову, что с таким примитивным уровнем защиты при атмосферных, наземных и подземных атомных взрывах они всякий раз подвергают себя облучению. Как правило, при выходе из зоны испытаний солдат ожидала санитарная машина, где медики отмывали и переодевали их, замеряя показания радиационного загрязнения.
Еще одной войны страна бы не выдержала. Как не выдержала бы новых хиросим и нагасак, которые готов был устроить нам «атомный» президент Трумен. На его ядерный кулак Советский Союз грозил своим ядерным кулаком. И как знать, быть может, все мы живем и здравствуем сегодня благодаря вовремя появившимся советским атомным испытательным полигонам в Семипалатинске, Капустином Яру, на Новой Земле… Как знать…
Колокола Чернобыля
О столь же продуктивной работе с городскими и районными властями сказать пока нельзя. Здесь все виды помощи чернобыльцам включили в общие социальные программы типа «Милосердие в действии». По ним нашей организации оказывается более чем скромная помощь — на проведение небольших организационных мероприятий, а также людям, попавшим в тяжелые жизненные ситуации в связи с заболеваниями. В Белгород-Днестровском районе по таким обращениям выплачивались незначительные суммы — от 500 до 600 гривен. В городе — итого меньше: от 200 до 400 гривен. Думаю, все согласятся, что они явно недостаточны. А для громады Белгорода-Днестровского, чей бюджет развития составляет около 50 миллионов гривен, попросту унизительны.
В День Чернобыльской трагедии желаю, чтобы каждый чернобылец, пронесший через годы память об этой трагедии, ощутил благодарную заботу государства и местной власти, неравнодушных граждан. Призываю всех сплотить наши ряды для решения задач, стоящих перед чернобыльцами. Желаю всем здоровья, радости, благополучия и успехов.
Герои Чернобыля
«Я не знаю, о чем рассказывать. О смерти или о любви? Или это одно и
то же. О чем?
. Мы недавно поженились. Еще ходили по улице и держались за руки,
даже если в магазин шли. Я говорила ему: «Я тебя люблю». Но я еще не
знала, как я его любила. Не представляла. Жили мы в общежитии пожарной
части, где он служил. На втором этаже. И там еще три молодые семьи, на всех
одна кухня. А внизу, на первом этаже стояли машины. Красные пожарные машины.
Это была его служба. Всегда я в курсе: где он, что с ним? Среди ночи слышу
какой-то шум. Выглянула в окно. Он увидел меня: «Закрой форточки и ложись
спать. На станции пожар. Я скоро буду».
Самого взрыва я не видела. Только пламя. Все, словно светилось. Все
небо. Высокое пламя. Копоть. Жар страшный. А его все нет и нет. Копоть от
того, что битум горел, крыша станции была залита битумом. Ходили, потом
вспоминал, как по смоле. Сбивали пламя. Сбрасывали горящий графит ногами.
Уехали они без брезентовых костюмов, как были в одних рубашках, так и
уехали. Их не предупредили, их вызвали на обыкновенный пожар.
Четыре часа. Пять часов. Шесть. В шесть мы с ним собирались ехать
к его родителям. Сажать картошку. От города Припять до деревни Сперижье, где
жили его родители, сорок километров. Сеять, пахать. Его любимые работы.
Мать часто вспоминала, как не хотели они с отцом отпускать его в город, даже
новый дом построили. Забрали в армию. Служил в Москве в пожарных войсках, и
когда вернулся: только в пожарники! Ничего другого не признавал. (Молчит.)
Иногда будто слышу его голос. Живой. Даже фотографии так на меня не
действуют, как голос. Но он никогда меня не зовет. И во сне. Это я его
зову.
Семь часов. В семь часов мне передали, что он в больнице. Я побежала,
но вокруг больницы уже стояла кольцом милиция, никого не пускали. Одни
машины «Скорой помощи» заезжали. Милиционеры кричали: машины зашкаливают, не
приближайтесь. Не одна я, все жены прибежали, все, у кого мужья в эту ночь
оказались на станции. Я бросилась искать свою знакомую, она работала врачом
в этой больнице. Схватила ее за халат, когда она выходила из машины:
«Пропусти меня!» — «Не могу! С ним плохо. С ними со всеми плохо». Держу ее:
«Только посмотреть». «Ладно, — говорит, — тогда бежим. На
пятнадцать-двадцать минут». Я увидела его. Отекший весь, опухший. Глаз
почти нет. «Надо молока. Много молока! — сказала мне знакомая. — Чтобы они
выпили хотя бы по три литра». — «Но он не пьет молоко». — «Сейчас будет
пить». Многие врачи, медсестры, особенно санитарки этой больницы через
какое-то время заболеют. Умрут. Но никто тогда этого не знал.
В десять утра умер оператор Шишенок. Он умер первым. В первый
день. Мы узнали, что под развалинами остался второй — Валера Ходемчук. Так
его и не достали. Забетонировали. Но мы еще не знали, что они все —
первые.
Спрашиваю: «Васенька, что делать?» — «Уезжай отсюда! Уезжай! У тебя
будет ребенок». А я — беременная. Но как я его оставлю? Просит: «Уезжай!
Спасай ребенка!» — «Сначала я должна принести тебе молоко, а потом решим».
Прибегает моя подруга Таня Кибенок. Ее муж в этой же палате. С ней
ее отец, он на машине. Мы садимся и едем в ближайшую деревню за молоком.
Где-то три километра за городом. Покупаем много трехлитровых банок с
молоком. Шесть — чтобы хватило на всех. Но от молока их страшно рвало.
Все время теряли сознание, им ставили капельницы. Врачи почему-то твердили,
что они отравились газами, никто не говорил о радиации. А город заполнился
военной техникой, перекрыли все дороги. Перестали ходить электрички,
поезда. Мыли улицы каким-то белым порошком. Я волновалась, как же мне
завтра добраться в деревню, чтобы купить ему парного молока? Никто не
говорил о радиации. Только военные ходили в респираторах. Горожане несли
хлеб из магазинов, открытые кульки с булочками. Пирожные лежали на
лотках.
Вечером в больницу не пропустили. Море людей вокруг. Я стояла
напротив его окна, он подошел и что-то мне кричал. Так отчаянно! В толпе
кто-то расслышал: их увозят ночью в Москву. Жены сбились все в одну кучу.
Решили: поедем с ними. Пустите нас к нашим мужьям! Не имеете права! Бились,
царапались. Солдаты, уже стояли солдаты, нас отталкивали. Тогда вышел врач и
подтвердил, что они полетят на самолете в Москву, но нам нужно принести им
одежду, — та, в которой они были на станции, сгорела. Автобусы уже не
ходили, и мы бегом через весь город. Прибежали с сумками, а самолет уже
улетел. Нас специально обманули. Чтобы мы не кричали, не плакали.
Ночь. По одну сторону улицы автобусы, сотни автобусов (уже готовили
город к эвакуации), а по другую сторону — сотни пожарных машин. Пригнали
отовсюду. Вся улица в белой пене. Мы по ней идем. Ругаемся и плачем.
По радио объявили, что, возможно, город эвакуируют на три-пять дней,
возьмите с собой теплые вещи и спортивные костюмы, будете жить в лесах. В
палатках. Люди даже обрадовались: на природу! Встретим там Первое мая.
Необычно. Готовили в дорогу шашлыки. Брали с собой гитары, магнитофоны.
Плакали только те, чьи мужья пострадали.
Не помню дороги. Будто очнулась, когда увидела его мать: «Мама, Вася
в Москве! Увезли специальным самолетом!» Но мы досадили огород (а через
неделю деревню эвакуируют!) Кто знал? Кто тогда это знал? К вечеру у меня
открылась рвота. Я — на шестом месяце беременности. Мне так плохо. Ночью
сню, что он меня зовет, пока он был жив, звал меня во сне: «Люся! Люсенька!»
А когда умер, ни разу не позвал. Ни разу. (Плачет.) Встаю я утром с
мыслью, что поеду в Москву. Сама. «Куда ты такая?» — плачет мать. Собрали
в дорогу и отца. Он снял со сберкнижки деньги, которые у них были. Все
деньги.
Дороги не помню. Дорога опять выпала из памяти. В Москве у первого
милиционера спросили, в какой больнице лежат чернобыльские пожарники, и он
нам сказал, я даже удивилась, потому что нас пугали: государственная тайна,
совершенно секретно.
Шестая больница — на «Щукинской».
. В Киеве мне дали квартиру. В большом доме, где теперь живут все, кто
с атомной станции. Квартира большая, двухкомнатная, о какой мы с Васей
мечтали. А я сходила в ней с ума! В каждом углу, куда ни гляну — везде он.
Начала ремонт, лишь бы не сидеть, лишь бы забыться. И так два года. Сню
сон. Мы идем с ним, а он идет босиком. «Почему ты всегда необутый?» —
«Да потому, что у меня ничего нет». Пошла в церковь. Батюшка меня научил:
«Надо купить тапочки большого размера и положить кому-нибудь в гроб.
Написать записку — что это ему». Я так и сделала. Приехала в Москву и
сразу — в церковь. В Москве я к нему ближе. Он там лежит, на Митинском
кладбище. Рассказываю служителю, что так и так, мне надо тапочки передать.
Спрашивает: «А ведомо тебе, как это делать надо?» Еще раз объяснил. Как
раз внесли отпевать дедушку старого. Я подхожу к гробу, поднимаю накидочку и
кладу туда тапочки. «А записку ты написала?» — «Да, написала, но не указала,
на каком кладбище он лежит». — «Там они все в одном мире. Найдут его».
У меня никакого желания к жизни не было. Ночью стою у окна, смотрю на
небо: «Васенька, что мне делать? Я не хочу без тебя жить». Днем иду мимо
детского садика, стану и стою. Глядела бы и глядела на детей. Я сходила
с ума! И стала ночью просить: «Васенька, я рожу ребенка. Я уже боюсь быть
одна. Не выдержу дальше. Васенька!!» А в другой раз так попрошу: «Васенька,
мне не надо мужчины. Лучше тебя для меня нет. Я хочу ребеночка».
Мне было двадцать пять лет.
Я нашла мужчину. Я все ему открыла. Всю правду — что у меня одна
любовь, на всю жизнь. Я все ему открыла. Мы встречались, но я никогда
его в дом к себе не звала, в дом не могла. Там — Вася.
Работала я кондитером. Леплю торт, а слезы катятся. Я не плачу, а
слезы катятся. Единственное, о чем девочек просила: «Не жалейте меня.
Будете жалеть, я уйду». Я хотела быть, как все.
Принесли мне Васин орден. Красного цвета. Я смотреть на него долго
не могла. Слезы катятся.
. Родила мальчика. Андрей. Андрейка. Подруги останавливали: «Тебе
нельзя рожать», и врачи пугали: «Ваш организм не выдержит». Потом. Потом
они сказали, что он будет без ручки. Без правой ручки. Аппарат
показывал. «Ну, и что? — думала я. — Научу писать его левой ручкой». А
родился нормальный. красивый мальчик. Учится уже в школе, учится на одни
пятерки. Теперь у меня есть кто-то, кем я дышу и живу. Свет в моей жизни. Он
прекрасно все понимает: «Мамочка, если я уеду к бабушке, на два дня, ты
дышать сможешь?» Не смогу! Боюсь на день с ним разлучиться. Мы шли по
улице. И я, чувствую, падаю. Тогда меня разбил первый инсульт. Там, на
улице. «Мамочка, тебе водички дать». — «Нет, ты стой возле меня. Никуда не
уходи». И хватанула его за руку. Дальше не помню. Открыла глаза в
больнице. Но так его хватанула, что врачи еле разжали мои пальцы. У него
рука долго была синяя. Теперь выходим из дома: «Мамочка, только не хватай
меня за руку. Я никуда от тебя не уйду». Он тоже болеет: две недели в школе,
две дома с врачом. Вот так и живем. Боимся друг за друга. А в каждом углу
Вася. Его фотографии. Ночью с ним говорю и говорю. Бывает, меня во сне
попросит: «Покажи нашего ребеночка». Мы с Андрейкой приходим. А он
приводит за руку дочку. Всегда с дочкой. Играет только с ней.
Так я и живу. Живу одновременно в реальном и нереальном мире. Не
знаю, где мне лучше. (Встает. Подходит к окну). Нас тут много. Целая
улица, ее так и называют — чернобыльская. Всю свою жизнь эти люди на станции
проработали. Многие до сих пор ездят туда на вахту, теперь станцию
обслуживают вахтовым методом. Никто там не живет. У них тяжелые заболевания,
инвалидности, но работу свою не бросают, боятся даже подумать о том, что
реактор остановят. Где и кому они сегодня нужны в другом месте? Часто
умирают. Умирают мгновенно. Они умирают на ходу — шел и упал, уснул и не
проснулся. Нес медсестре цветы и остановилось сердце. Они умирают, но их
никто по-настоящему не расспросил. О том, что мы пережили. Что видели. О
смерти люди не хотят слушать. О страшном.
Но я вам рассказывала о любви. Как я любила. «
В Брянске инвалида-чернобыльца лишили лекарств
Прокуратура велит мэрии убрать мегасвалку на Чашином Кургане Природоохранный прокурор требует ликвидировать несанкционированную свалку на улице Фабричной в Брянске. Сайт города Брянска 24tv.pro уже сообщал об огромных кучах мусора на Чашином Кургане на улице Фабричной. Свою проверку провела и прокуратура. Надзорное ведомство установило факты нарушения законод.
Брянский суд запретил продажу леопарда по интернету Как сообщается на сайте суда, исковое заявление подал прокурор «в защиту прав и законных интересов неопределенного круга лиц, интересов Российской Федерации». Было установлено, что на сайтах, которые указал прокурор, размещена для свободного просмотра информация о продаже леопарда. То есть.
Я еще не знала, как я его любила
Когда кончили, хуже было Люде, чем ему, у нее на груди восемнадцать проколов, тяжело выходила из-под наркоза. И сейчас болеет, на инвалидности… Была красивая, сильная девушка. Замуж не вышла… А я тогда металась из одной палаты в другую, от него – к ней. Он лежал уже не в обычной палате, а в специальной барокамере, за прозрачной пленкой, куда заходить не разрешалось. Там такие специальные приспособления есть, чтобы, не заходя под пленку, вводить уколы, ставить катэтор… Но все на липучках, на замочках, и я научилась ими пользоваться… Отсовывать… И пробираться к нему… Возле его кровати стоял маленький стульчик…
Я помню сон… Приходит ко мне моя умершая бабушка, в той одежде, в которой мы ее похоронили. И наряжает елку. «Бабушка, почему у нас елка? Ведь сейчас лето?» – «Так надо. Скоро твой Васенька ко мне придет». А он вырос среди леса. Я помню сон. – Вася приходит в белом и зовет Наташу. Нашу девочку, которую я еще не родила. Уже она большая. Подросла. Он подбрасывает ее под потолок, и они смеются… А я смотрю на них и думаю, что счастье – это так просто. Я сню… Мы бродим с ним по воде. Долго-долго идем… Просил, наверное, чтобы я не плакала… Давал знак. Оттуда… Сверху…
(Затихает надолго.)
Запорожская онкологическая поликлиника
Год назад Сидоркова побывала на приеме у психолога, который выдал справку, что у осмотренной им больной никаких «психических и психотических расстройств нет». «Для подстраховки, — объясняет Людмила. — Знала, что из меня будут делать дуру и психбольную».
По итогу когда я потратила около четырех тысяч, нам осталась одна справка от онколога для МСЭК, он пишет рак под вопросом, так как и третья биопсия не доказала наличие раковых клеток. Затем врач начинает меня уверять что у отца все равно есть рак, только видимо он сидит внутри опухоли, куда эндоскоп не может долезть. Значит нам нужно ложиться в онкодиспансер, удалять опухоли, отправлять ее на платную биопсию (около 500 гривен), и тогда но фоне этого заключения отцу дадут группу.
Областная больница отзывы
Уважаемый Владимир Иванович! Хочется обратиться к вам со своей проблемой, но как я уже вижу, почитав другие отзывы, в том числе и на других сайтах, я не первая! Так очень хочется получить ответ на свой вопрос: на каком основании персонал больницы, а именно медсестры, позволяют себе хамское отношение к больным, в том числе применяя физическую силу? Одно дело, когда привязывают больных к кровати и на то, наверное, у медсестер есть соответствующие инструкции, вот только насколько правомерны их действия и соответствуют ситуации, совсем другое — когда пускают в ход свои кулаки. Более того, хамят и грубят, не особо стесняясь, и родственникам больных. Так ответьте — как нам обезопасить своих родных людей от такого отношения, если даже самые элементарные средства общения — телефоны — в больнице запрещены ( а может по этому и запрещены, что кто-то очень боится, что больные зафиксируют факт издевательства над ними)? И как сделать так, чтобы все привезенные продукты дошли до своего адресата? А то в разговоре случайно выясняется, что многого из привезенного куда -то ушло, извините, сделало ноги.
Что касается хирургии -там дело немного иначе -в лучшую сторону,в реанимации -хорошие няни,тут ничего сказать не могу.А нейрохирургия -это ад на Земле,лучше искать другую больницу.Совет всем!Отношение -наплевательское и отвратительное,непонятно -почему глава города ничего не делает,ему наверно всё известно -но нет дела!
6 Специализированная Больница Где Лежали Чернобыльцы
Предложенные льготы вдовам чернобыльцев в 2022 году охватывают и нетрудоспособных родственников, находившихся на иждивении. Им выплачивается компенсация периодичностью один раз в месяц. Объем выплаты находится в зависимости от числа членов семьи, находящихся на иждивении.
Людмила, Льготы вдовам
Еще закон № 1244-1 1991 г. наряду с выделением социальной помощи, отдельными положениями выделил направления помощи близким родственникам. Льготы вдовам чернобыльцев среди родственников выделялись в первую очередь. В законе отмечалось, что вдовы чернобыльцев могут воспользоваться льготами умершего мужа. К примеру, льготы женам умерших чернобыльцев с 2022 г. приходят в виде 50% скидки на квартплату, топливо. Сохраняются и компенсации на коммунальные услуги.
Травма в больнице
6. Получил травму на работе. На палец ноги упала железная деталь. О произошедшем не сообщал начальнику. Знает коллега. Придя домой заметил, что палец опух и посинел. Поехал в больницу. Там сказал, что травму получил на работе. Установили перелом пальца. Поставили гипс. Чем это чревато на работе? Будут ли проблемы из-за этого у начальника? Стоило ли говорить в больнице, что получил травму на работе?
8. На работе получил травму ноги перелом пяточной кости 6 месяцев восстановление. Работодатель отвез на своей машине в больницу попросил не говорить что травму получил на работе мол будет оплачиваться 100% больничный, прошел месяц время получки мне заявляют что я уволен. Что делать в этой сетуации? (Травму получил из за своей неосторожности)
