Врачи не говорили чернобыльским пациентам, что они обречены
В 1986 году Наталия Надежина была главным врачом клинического отдела Института биофизики МЗ СССР (на базе Клинической больницы № 6). В настоящий момент она – ведущий научный сотрудник лаборатории местных лучевых поражений и последствий острой лучевой болезни ФГБУ ГНЦ ФМБЦ им А.И. Бурназяна ФМБА России.
Аварии случались и ранее, радиационная медицина развивалась, мы уже владели большим опытом и определенными навыками по диагностике, лечению, сортировке, прогнозу тяжести. Но одновременно такое количество пострадавших с одинаковыми видами воздействия (бета и гамма излучение) – это особенность чернобыльской аварии. С профессиональной точки зрения стали лучше понимать, например, как лечить ожоги, проводить профилактику инфекционных осложнений, все это дало большие уроки. Подтвердилось, в частности, что успешно лечить крайне тяжелые радиационные ожоги небольшой площади можно только пересадкой собственной кожи пациента (лоскуты на сосудистой ножке). А пересадку костного мозга нужно делать только при такой большой дозе облучения, после которой он сам не способен восстановиться (более 800-1000 бэр).
Неудобные тайны Чернобыля: Все, кого лечили в Москве — умерли
Леонид Киндзельский был мужик с характером. Несмотря на настоятельные рекомендации московских коллег, он открыто отказался использовать этот метод: профессора смутило, что лечение острой лучевой болезни полностью совпадает с лечением острого лейкоза после лучевой терапии.
Обожаю разматывать клубки и сопоставлять истории. Например, старенькое забытое интервью с Анной Губаревой, онкологом Киевского института радиологии и онкологии, принимавшей первых ликвидаторов, завело меня в тьмутаракань поисковых запросов и многочисленных свидетельств.
Где лечили чернобыльцев
Физикам было понятно, что кроме гамма-облучения, как при взрыве атомной бомбы, выбросилось большое количество изотопов — практически вся таблица Менделеева. За счет этого было еще альфа- и бета-облучение, которые давали дополнительную нагрузку на организм.
«Звезда Полынь пала на треть вод, и стала треть вод горька». Почему это апокалиптическое откровение сбылось, точно неизвестно и теперь. За 30 лет версий озвучено много, от дефектов реактора и нарушения правил эксплуатации до диверсии Запада.
Выставка «Чернобыль
28 апреля 2022г. в Москве в Музее «Московский дом фотографий» открылась выставка «Чернобыль. 25 лет спустя», которая стала совместным проектом Федерального медико-биологического агентства и Мультимедиа Арт Музей, Москва.
Выставка «Чернобыль. 25 лет спустя» рассказывает о катастрофе на Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986г. и включает в себя несколько проектов. Центральное место заняла серия снимков Сергея Шестакова «Поездка в будущее». Впервые на широкую публику были выставлены любительские документальные снимки, предоставленные из архивов Федерального медицинского биофизического центра им. А.И. Бурназяна ФМБА России. Дополнили экспозицию два документальных фильма известных режиссеров Александра Тычкова «Район действия – Чернобыль» и Роллана Сергиенко «Колокол Чернобыля». Музыкальным сопровождением этой документальной эпопеи стала симфония для органа «Quo vadis?» Микаэла Таривердиева.
История центра
Со временем Институт биофизики становится одним из крупнейших мировых научных центров, в котором идет становление и развитие исследовательских работ в области радиобиологии и радиационной медицины, радиофармацевтики, радиационной гигиены под руководством таких ученых как Н. А. Краевский, А. В. Лебединский, М. Н. Ливанов, У. Я. Маргулис, Ю. И. Москалев, Л. Б. Шагалов, Л. А. Ильин, Б. Б. Мороз, Н. А. Куршаков, А. И. Воробьев, А. К. Гуськова, Г. Д. Селидовкин, Л. А. Булдаков, К. И. Гордеев, А. Д. Туркин, С. М. Городинский, Н. Г. Гусев, И. Б. Кеирим-Маркус, О. А. Кочетков, В. Г. Рядов, К. И. Гордеев, В. В. Бочкарев, В. И. Левин, В. Н. Корсунский и других.
Для работы в 3-ем Главном управлении Минздрава СССР привлечены крупнейшие ученые из разных областей медицинской и немедицинских наук, видные организаторы здравоохранения и специально подготовленные кадры из среды врачей и инженеров.
Чернобыль: Медик рассказала о масштабах катастрофы и о том, как в Киеве и Москве спасали ликвидаторов
Мы же тогда сидели с этими больными сутками, вручную рисовали графики, цветными карандашами от руки — показатели лейкоцитов, тромбоцитов. Все это на ватмане, ночью, чтобы показать это Гейлу. В июне к нам приезжал Гейл. В туфлях сабо с голыми пятками, в штанах вроде длинных шортов. Было, конечно, жарко, но у нас все были одеты в халаты. Нашли ему какой-то халат, набросили на Гейла. Это потом мы поняли, что он не врач — у него не было медицинского образования, он просто военный физик. Но тогда мы его показывали все, общались через переводчика, объясняли свои идеи, почему эти люди выжили. Он все слушал.
— Это еще тогда ученые-радиологи, специалисты, говорили, что реализация последствий этого взрыва наступит через 20−30 лет. То, что сейчас происходит — это реализация сублетальных, или ниже, чем смертельные, доз радиации. Онкопатологии проявляются через 10−20 лет. Так как дозы были малые, они проявятся чуть позже, через 30 лет. Мы видим это сейчас.
Чернобыльская тетрадь
К вечеру прибыла команда врачей из 6-й клиники Москвы. Ходили по палатам. Осматривали нас. Бородатый доктор, кажется, Георгий Дмитриевич Селидовкин, отобрал первую партию — двадцать восемь человек — для срочной отправки в Москву. Отбор делал по ядерному загару. Было не до анализов. Почти все двадцать восемь умрут.
Генерал Антошкин оставил вместо себя на крыше гостиницы «Припять» полковника Нестерова, чтобы тот управлял полетами, а сам поднялся в небо и лично осмотрел реактор с воздуха. Долго не мог понять, где же реактор. Незнакомому с конструкцией блока трудно ориентироваться. Понял, что нужно брать на «бомбометание» знатоков от монтажников или эксплуатации.
МЕДИКИ В ПЕРВЫЕ ЧАСЫ ПОСЛЕ АВАРИИ НА ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ АЭС
Казалось бы, механизм оказания первой помощи пострадавшим в случае радиационной аварии должен быть определен заранее. Их следовало принимать и обрабатывать непосредственно в санпропускнике атомной станции. Но, прибыв на ЧАЭС, врач Белоконь увидел, что принимать пораженных негде: дверь здравпункта административно-бытового корпуса №2, обслуживавшего 3-й и 4-й энергоблоки, была закрыта. Здесь было организовано лишь дневное дежурство. Пришлось оказывать помощь пострадавшим прямо в салоне машины «Скорой помощи».
Вскоре к Белоконь стали подходить те, кто почувствовал себя плохо. В основном он делал уколы с успокаивающими лекарствами и отправлял пострадавших в больницу. Скачек к тому времени уже увез в город первую партию пораженных, не дождавшись приезда врача. Люди жаловались на головную боль, сухость во рту, тошноту, рвоту. Они были возбуждены. Наблюдались определенные психические изменения. Некоторые выглядели будто пьяные.
В ту ночь дежурство по «Скорой помощи» несли диспетчер Л. Н. Мосленцова, врач В. П. Белоконь и фельдшер А. И. Скачек. В приемном покое дежурили медсестра В. И. Кудрина и санитарка Г. И. Дедовец.
Вызов с Чернобыльской АЭС поступил вскоре после прогремевших там взрывов. Что произошло, толком не объяснили, но Скачек выехал на станцию. Вернувшись в 1 ч 35 мин в диспетчерскую с обычного вызова к больному, врач уже не застал своего коллегу и ждал от него телефонного звонка. Он раздался где-то в 1 ч 40 – 42 мин. Скачек сообщал, что есть обожженные люди и требуется врач.
Белоконь вместе с водителем А. А. Гумаровым срочно направились к станции, практически ничего не зная, что там происходит. Как потом выяснилось, в больнице не нашлось даже «лепестков», защищающих органы дыхания. За машиной врача выехали еще две «кареты», но без медработников.
Больница Номер 6 Москва Чернобыль
Физраствор, который всем нам влили в вену в Припятской медсанчасти, на многих подействовал ободряюще, потому что снял интоксикацию, вызванную облучением. Немного лучше себя почувствовали больные с дозами до четырехсот рад. Остальных мучили сильные боли в облученной и обожженной огнем и паром коже. Боль в коже и внутри изматывала, убивала.
«Возле Саши дежурили его родители и братья-близнецы. Один из братьев отдал ему для пересадки свой костный мозг. Но ничего уже не помогло. Пока мог говорить, он все время повторял отцу и матери, что все делал правильно и никак не может понять, что произошло. Это его мучило до самой кончины. Сказал также, что к персоналу своей смены претензий не имеет. Они все выполнили свой долг.
Как хоронили первых жертв аварии на ЧАЭС
«Он сбежал из Припятской больницы и вернулся на станцию. Лелеченко понимал, что получил большую дозу радиации, но продолжал работать, пока мог, ликвидировать аварию. Его лечили уже здесь в Киеве. Но не смогли спасти. Он получил большую дозу радиации — более 1500 тысяч рентген, а смертельной является 700 рентген», — рассказывает Анна Королевская.
Холм символический. Когда в ночь на 26 апреля 1986 года на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС произошел взрыв, Валерий находился в турбинном зале станции. Его тело так и не нашли под завалами станции.
Чернобыль навсегда
Порой приходится рисковать жизнью, чтобы спасти целую планету. Именно этим 30 лет назад занимались ликвидаторы аварии на Чернобыльской атомной станции. Одна из самых страшных техногенных катастроф 20 века дает о себе знать до сих пор, и так будет продолжаться еще не одну сотню лет. Тем не менее, последствия того взрыва в апреле 1986-го могли быть куда тяжелее, если бы не подвиг без малого миллиона человек со всего Советского Союза. Чем живут сегодня эти люди и что такое «чернобыльский синдром», — смотрите в репортаже корреспондента телеканала «МИР 24» Родиона Мариничева.
Новое ЧП на аварийной станции, разумеется, скрывали, как могли: люди и так были напуганы. Стало понятно: Чернобыль — это навсегда. Многие из тех, кто отправлялись в чернобыльскую зону, давали подписку о неразглашении. Порой люди сами толком не знали, куда едут и зачем. Александра Филипенко вместе с земляками из Ростова везли в товарном вагоне. Казалось, будто на войну.
Больница Номер 6 Москва Чернобыль
Одно из самых страшных мест во всей Чернобыльской Зоне отчуждения — это вовсе не свалки брошенной техники, не пустые квартиры Припяти и даже не сама ЧАЭС. Это место — небольшой подвал в припятской медсанчасти №126, находящийся под одним из больничных корпусов. В этот подвал никогда не водят туристов, а во время обычных экскурсионных поездок в город про него даже не рассказывают, чтобы ни у кого не возникло идеи туда пробраться.
Сам подвал представляет собой узкий коридор длиной около 60-70 метров, вдоль стен которого проходят трубы отопления и водопровода, а также есть несколько боковых комнат — все они площадью не более 10-15 квадратных метров. Что же такого жуткого в этом подвале?
Припятская медсанчасть №126 печально известна тем, что именно туда свозили для оказания первой помощи пожарных, тушивших Четвертый энергоблок ночью 26 апреля 1986 года, а также пострадавших работников станции. Почти все пожарные из расчетов лейтенанта Кибенка и лейтенанта Правика, героически тушившие в ту ночь пожар на АЭС, погибли в течение следующих двух недель, так как получили дозы радиации в несколько тысяч бэр — что в несколько раз превышает дозу в 500 бэр, уже являющуюся смертельной. Невозможно даже представить, во что превращается тело человека, получившего такую дозу — оно буквально «светится» радиацией, передает радиацию всему, к чему прикасается.
Той ночью при поступлении в больницу пожарных прежде всего раздели — так как их одежда, по сути, представляла собой уже не ткань, а «твердые радиоактивные отходы», а затем одежду бросили в подвал того больничного корпуса, где лежали пожарные. Думаю, это было самое правильное решение на тот момент — в городе просто не было таких мест, где эта одежда не представляла бы опасности. Переодевать пожарных должны были на санпропускнике АЭС, но он в ту ночь оказался закрытым — и все пришлось делать прямо в больнице.
Больница Номер 6 Москва Чернобыль
Для начала — лёгкая прелюдия. Катастрофа на ЧАЭС мучает меня многими вопросами с самого детства. И хотя к Припяти ни я, ни моя семья отношения не имеют, процентов 70% детских рисунков я посвятил станции. Дурак скажете? Может быть. До сих пор меня сильно удивляет, почему о ЧАЭС знают так мало, просто закрывая глаза. О последствиях катастрофы могут что-то сказать единицы; не знают учителя, дети, преподаватели, рабочие. Да никто. И никому нет дела. А, между прочим, мы ведём речь о катастрофе «планетарного масштаба» (из вывода комиссии МАГАТЭ) с частичным заражением территорий Европы, Азии, Ближнего Востока. Это не Титаник и не Анло-бурская война, о которых СМИ упоминает чаще, чем о Чернобыле.
Минск и Киев готовили к эвакуации. Первые сутки после катастрофы в Москву ещё продолжали приходить вести, что реактор цел, а на станции взорвались лишь барабаны-сепараторы. В итоге в пустой реактор начали подавать охлаждающую жидкость. Это привело к скоплению воды на нижних этажах под активной зоной. Появилась реальная угроза мощного водородного взрыва. В этом случае в зону прямого заражения попадали Киев, Минск и все рядом стоящие города. Угрозу взрыва ликвидировали специальной бригадой шахтёров, прорывших под реактором тоннель и откачавших воду.
Герои, которые спасли мир
«В ночь на 23 мая, почти через месяц после нашумевшего взрыва, случился пожар в помещениях главных циркуляционных насосов четвертого блока, — рассказал нам об еще одной катастрофе на ЧАЭС пожарный Владимир Махнис. — Горели кабеля, сеть которых расходилась по всей станции, и развитие пожара могло привести к взрыву на третьем блоке. По оценке специалистов, он мог быть гораздо мощней апрельского. Но ведь Горбачев 6 мая по телевизору сказал, что все электропитание на блоке отключено. А, значит, гореть не могло. И не горело, по официальной версии».
Скончался Леонид Петрович в декабре 2022 года — в разгар «оранжевой» революции — стране тогда было не до своих героев. Семья получила телеграмму с соболезнованиями от президента России Владимира Путина, звонили журналисты из многих стран Европы и СНГ. Церемония прощания с Телятниковым прошла практически незамеченной. Ни одного венка от городской власти, несмотря на то, что Леонид Петрович был почетным гражданином Киева, ни слова от чиновников из МВД или благодарных потомков — лишь букет на могиле от одного из кандидатов в президенты. Нет в Украине и улицы имени Телятникова. Получается, что за каких-то неполных 20 лет люди забывают своих героев.
Врач, спасавшая ликвидаторов
Тем временем, киевские врачи сделали невозможное: за считанные часы они разработали и воплотили методику, благодаря которой лучевая болезнь и радиационные ожоги не стали летальными для сотен ликвидаторов.
Мы подсаживали. Но при этом не убивали свой костный мозг этих ребят. Он не был поражен. Где-то через 2-3 недели наступил тот период, когда у них начали умирать клетки крови, и мы начали подсаживать костный мозг. Доноров выбирали не по всем параметрам, тогда это было невозможно. На то время, когда мы подсаживали ликвидаторам чужой костный мозг, свой у них отдыхал. Когда чужой костный мозг не приживался, то он отторгался организмом. Эти клетки погибали и все. Те же больные, у которых в Москве собственный костный мозг убивали, при отторжении клеток — погибали. Поэтому там столько смертей. Не потому, что в Москве были более тяжелые больные.
